Елизавете Левенцовой,Солнцу моей жизни
Современный традиционализм построен на критике мировоззренческой парадигмы Модерна, и в этом заключается причина ряда ошибок, которые зачастую порождает традиционалистская (и, в целом, любая) негативная философия. Так, например, авторами вроде о. Павла Флоренского был сформирован отрицательный образ Эпохи Возрождения как времени титанизма, богоборчества, зарождения протестантизма и атеизма. Во-первых, бесспорно, таковые тенденции имели место быть, однако же, умышленный акцент на них делает невозможным широкое понимание довольно противоречивой эпохи.
Более того, если критики Модерна ищут в Ренессансе корни Модерна, чтобы критиковать последний, то современные либералы с ещё большей охотой выискивают те же корни, чтобы легитимизировать своё философское мировоззрение. Таким парадоксальным образом, традиционалистская привязка Ренессанса к Модерну служит целям противников традиционализма. Во-вторых, следует учитывать, что историософское понятие «Ренессанс», используемое, например, упомянутым о. Павлом Флоренским или Виктором Петровым, не относится к конкретной эпохе, а является абстрактным обобщенным элементом дуалистической модели исторического развития (согласно которой, условно, Традиционный и Модерный миры сменяют друг друга путём поочередного взаимоотрицания). Бесспорно, эту очевидную деталь необходимо подчеркнуть, поскольку современный читатель чрезмерно привык воспринимать Ренессанс в соответствии с упомянутыми стереотипами, подчинёнными двум рассмотренным выше факторам: идеологическому обобщению и тематической абстрактизации.
Под философией Эпохи Возрождения как таковой (вне традиционалистского контекста) мы понимаем творчество конкретных мыслителей, а вовсе не абстрактные тенденции, которые, в силу своего влияния на последующую Модерную философию, с лёгкой руки обеих упомянутых сторон были едва ли не приписаны тому же Модерну. В предложенном читателю эссе мы попытаемся показать Ренессанс с противоположной стороны – как апогей Средневековья, как его лебединую песнь, в которой в наиболее ярких формах нашли выражение концепты Примордиальной Традиции. В качестве примера мы проанализируем известный текст Джованни Пико делла Мирандолы под названием «Речь о Достоинстве Человека».
Суть, собственно, «достоинства человека» заключается в том, что сотворён он был, как утверждается в библейской книге Бытия, самым последним – на шестой день, когда уже весь мир существовал. Пико делла Мирандола уточняет, что Бог хотел обрести некоего ценителя своих творений, поскольку как художник (Мирандола употребляет применительно к Богу слово «artifex»[1]) он «нуждался» (насколько это может быть применимо к Богу) в зрителе. Таким образом, взяв из всех творений некие части и совместив их в одном творении, он сотворил человека, называемого в тексте «узами мира». Наличие в человеке частей всех творений позволяет ему понимать суть каждого из таковых, и именно потому он способен оценить великую работу Творца. При этом, однако, Бог в тексте уточняет, что человек может не только понимать другие творения, но и по сути становиться ими. В таком смысле, всепотенциальность человека диалектически сходна со всеактуальностью Бога, и именно потому человек является высшим из Божьих творений, на чём, собственно, базируются все Авраамические религии как таковые.
Таковы общие идеи, интересующие нас в рассматриваемом трактате, сводимые к утверждению о том, что человек может быть всем, чем пожелает: от низших зверей до небесных ангелов[2]. Отсюда можно прийти к следующим возможным выводам насчёт природы человека.
Первый вариант таков: допустим, что человек меняет себя, лишаясь человеческого облика и обретая другой облик, например, звериный или ангельский. Однако, поскольку, став зверем или ангелом, человек уже не является человеком (то есть, теряет «достоинство человека»), он не может вернуться обратно. Отсюда следует, что человек принимает решение лишь один раз. Здесь можно провести параллель с трактатом Иоанна Дамаскина «Точное Изложение Православной Веры», в котором автор утверждает, что человек теряет возможность спасти свою душу лишь после смерти, в то время, как для падших ангелов спасение невозможно, поскольку их падение уже тождественно смерти человека[3]. Живой человек обладает постоянной свободой воли, а ангел принимает решение лишь один раз, теряя возможность что-либо изменить после падения – фактически умирая в духовном смысле, превращаясь в беса. Такая позиция касательно различия между ангелом и человеком не свойственна лишь для Иоанна Дамаскина, или даже лишь для Православия, а является общей для Христианства вообще (именно за отрицание отсутствия у падших ангелов свободы воли был отлучён от Церкви Ориген). Отсюда вытекает, что предложенная нами выше трактовка «достоинства человека» неверна, поскольку таким путём мы уравниваем человека с ангелом, и совершаем ту же самую ошибку, что и Ориген, но только наоборот. Более того, неверна эта трактовка и в контексте самого трактата (написанного, к слову, учеником Джироламо Савонаролы, о чём часто забывают уточнить применительно к Мирандоле), поскольку она исключает возможность для человека спасения после превращения человека в другое творение.
Второй вариант предполагает возможность у человека постоянного выбора, то есть – наличие у человека свободы воли. Для примера, если человек становится ангелом или зверем, он может вернуться со временем в состояние человека, или же стать кем угодно ещё. Однако же, какая разница между зверем, который ранее был человеком, и просто зверем? В трактате об этом не говорится, и мы допускаем, что разницы никакой нет, поскольку иначе возникло бы противоречие, т.к. получилось бы, что человек, превращаясь в другие творения, всё-таки сохраняет себя как человека (то есть, меняет себя визуально, не меняя сути). В таком случае, вывод один: весь мир является всепотенциальным, и в этом смысле всё творение является «человеком»: микрокосм и макрокосм тождественны. При этом, некоторые творения являются людьми par excellence (речь идёт о людях как таковых), а некоторые лишь могут стать людьми. В этом смысле, противоречия с проблемой спасения падших ангелов не возникает, если смотреть на их падение не как на одну из описанных в трактате Мирандолы метаморфоз, а как на реальную духовную смерть (что, в общем-то, правильно, если вспомнить уже упомянутого Иоанна Дамаскина). Таким образом, гипотетически, любое творение потенциально является человеком. В данном контексте можно вспомнить нашедшую отражение в творчестве европейских романтиков легенду о том, что брак элементарного духа с человеком может даровать элементарному духу бессмертную душу (об этом впервые обстоятельно пишет Теофраст Парацельс). Брак элементаля с человеком фактически позволяет элементалю «вспомнить» о своём достоинстве, и в этом смысле реализовать свою всепотенциальность для обретения бессмертия (поскольку лишь человек обладает бессмертной душой).
Таким образом, мы приходим к следующей интерпретации трактата Пико делла Мирандолы: до человека Бог сотворил потенции всех существующих вещей, но для их реализации он нуждается в некоем акторе, который все эти потенции будет «приводить в движение». Отсюда человек как целостная сущность (каббалистический Адам Кадмон[4]) оказывается расколотым между всеми существующими потенциями, заложенными Богом в своё творение: цельность Единого нарушается реализацией разных потенций, и для спасения все потенции, кроме высшей – наиболее достойной, то есть, человечности, должны быть отвергнуты творениями.
В свете второй интерпретации, которую мы признаем совершенно удовлетворительной, любопытна параллель между понятием человека у Пико делла Мирандолы и тем же понятием, выраженном в традиционном символизме. Так, Рене Генон посвящает отчасти решению данной проблемы целую книгу[5], в которой автор демонстрирует сходство в понимании человека и человечности в разных традициях. Мы здесь не будем детально разбирать всю книгу, и вместо этого предложим читателю испытать удовольствие от самостоятельного ознакомления с ней. Однако же, для иллюстрации нашей позиции, мы приведём некоторые выдержки, касающиеся проблемы. Говоря о Небе и Земле как высших принципах, на которых основывается проявленный мир, Генон упоминает посвятительскую формулу «Небо – его Отец, Земля – его мать», выражающую место человека в Великой Триаде. Здесь Генон уточняет: «раз проявление есть и не может быть ничем иным, как только продуктом союза Неба и Земли, то всякий человек и даже всякое существо, каково бы оно ни было, есть тем самым сын Неба и Земли, потому что его природа необходимо причастна обоим»[6]. Тем не менее, как далее уточняет мыслитель, «то, чем является всякое существо определённым образом и в определённой степени, есть только Человек, и здесь под этим мы понимаем «истинного человека», который в нашем состоянии существования является таковым полностью и «по преимуществу»[7]. Параллель между взглядом Пико делла Мирандолы и Традиционным взглядом на человека и человечность является очевидной.
Из всего сказанного следует, что великий мыслитель эпохи Ренессанса, гуманист Джованни Пико делла Мирандола мыслил во вполне Традиционном ключе. В его творчестве современный читатель может увидеть реакцию Традиции на некоторые тенденции, названные в начале нашего текста «отрицательными» — проблема, впрочем, заключалась не в том, что появились некие «гуманисты», восставшие против Католической Церкви (как утверждают в унисон либеральные и советские пропагандисты, являющиеся по сути в одинаковой степени материалистами и прогрессистами), а в постепенном отходе всего общества (и, в особенности, самой Церкви) от традиционного мировоззрения. Мирандола, как и многие другие мыслители эпохи Ренессанса, становится на защиту Традиции, и в этом смысле он выражает общие Традиционные идеи в актуальных для его времени формах. Важно подчеркнуть, что «Речь о Достоинстве Человека» является риторическим вступлением к объёмному труду Пико делла Мирандолы под названием «900 тезисов по диалектике, морали, физике, математике для публичного обсуждения», где автор выразил свой синтетический подход к различным традициям, философским школам и т.д., и по сути оппонировал тем мыслителям, которые пытались разделить науку на отдельные области знания. В лице Пико делла Мирандолы, таким образом, обрело своё выражение одно из тех мгновений, когда Традиция, теряя свои доминантные позиции, начала постепенно переходить к позициям критика и защищающегося, что мы сегодня и видим в значительной мере реализованным на примере «негативной» установки традиционализма.
Александр Артамонов
[1] Giovanni Pico Della Mirandola. Oratio de Hominis Dignitate. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.brown.edu/Departments/Italian_Studies/pico/oratio.html
[2] «Nascenti homini omnifaria semina et omnigenae vitae germina indidit Pater. Quae quisque excoluerit illa adolescent, et fructus suos ferent in illo. Si vegetalia planta fiet, si sensualia obrutescet, si rationalia caeleste evadet animal, si intellectualia angelus erit et Dei filius» (Oratio de Hominis Dignitate, 28-30).
[3] Иоанн Дамаскин, Точное изложение Православной веры / Иоанн Дамаскин. М.: Сибирская Благозвонница. — 476 с.
[4] Важно, что автор «Речи о Достоинстве Человека» в то же время был одним из наиболее авторитетных европейских каббалистов, и именно его понимание Каббалы Рене Генон использует для обоснования тождества иудейского понятия «Каббала» и латинского «Традиция» — см. эссе Рене Генона «Каббала» в сборнике «Очерки о Традиции и Метафизике», СПб: Азбука-Классика, 2009, с. 66.
[5] Рене Генон. Великая Триада // Пер. с фр. Т. Б. Любимова. М.: Беловодье, 2010. – 224 с.
[6] Великая Триада, с. 60.
[7] Великая Триада, с. 61.
