Десятилетиями в русском обществе складывался образ еврея — презренного чужака, торгаша, шинкаря и посредника, странного видом своим и обычаями, который — по всеобщему мнению — спаивал и доводил до разорения православных крестьян черты оседлости и которого, конечно же, нельзя было допускать во внутренние губернии России. Волей-неволей его приходилось терпеть до той желанной поры, пока этот еврей не отбросит свою веру и свои традиции и не растворится в окружающих народах.Подобный стереотип прочно держался до середины девятнадцатого века, а русские газеты и журналы способствовали его живучести и проникновению в сознание тогдашнего общества. Усматривали и смаковали случайное, наносное, привнесенное в еврейское общество невыносимыми условиями существования, и практически ни у кого не было желания и потребности понять, вникнуть в их жизнь и представить себе истинную картину существования гонимых и обездоленных. Изредка появлялись статьи, авторы которых всерьез и непредубежденно обсуждали еврейскую проблему, и евреи, стремившиеся к сближению с русским обществом, восторгались тогда, что с ними «впервые заговорили таким языком».
Украинская литература, публицистика, театр, находившиеся в период либеральных реформ конца 1850-х — начала 1870-х гг. на подъеме, усвоили негативное в целом отношение к евреям, характерное для национального фольклора. В то же время в 1858 году 98 писателей-украинцев (в их числе Т.Шевченко, Марко Вовчок, П.Кулиш, Н.Костомаров) вслед за русскими литераторами выступили с решительным протестом против юдофобских выпадов в Петербургском журнале «Иллюстрация». Опубликованное в журнале «Инвалид» письмо украинских писателей не было свободно от антисемитских стереотипов; вместе с тем в нем осуждалось отношение «христианских народов» к евреям: «Их изгоняли, топили, жгли и резали, как хищных зверей». Мотив сочувствия к преследуемым евреям занял заметное место в творчестве Марко Вовчок, а позднее Д. Мордовцева и др.; в свою очередь просвещенные евреи начали проявлять интерес к украинской культуре и украинскому национальному движению. В 1862 в Полтаве царскими властями был арестован В.О. Португалов; его обвинили в «распространении малороссийской пропаганды». Тем не менее уже в 1860-х гг. в украинской литературе возобладало течение, представленное историком Н.Костомаровым, публицистом М. Драгомановым и поэтом П. Кулишом, которые утверждали, что виновниками юдофобии и антисемитских эксцессов на Украине являются сами евреи.
Сколько-нибудь оформленных и целостных антиеврейских теорий российская литература первой половины 19 в. еще не разрабатывала – они появились позднее, в 1860–70-х гг., как в антинигилистическом романе, так и в публицистике славянофилов. Поэтому возникает интерес, какая почва предшествовала этому явлению в русской литературе и какую роль в ее формировании сыграли писатели-украинцы.
Миграция евреев в степные, прежде малонаселенные районы на юге и юго-востоке современной Украины интенсифицировалась после Люблинской унии, когда короли стали раздавать шляхте поместья как к западу от Днепра (территории нынешней Черкасской обл., юго-востоке Подолии), так и к востоку от него (южная часть современной Черниговской области, западная часть Сумской и Полтавской обл. — только эти места тогда назывались Украиной). Большую часть земель получили магнаты, во владении которых оказались громадные имения; это создало условия для возникновения «магнатских» городов, местечек, сел, куда стекались евреи из внутренних районов Польши, в меньшем числе — из Волыни и Галиции, а также из других европейских стран. С начала 17 века евреи стали, большей частью заниматься арендой, сбытом продуктов сельского хозяйства, откупом различных податей и сборов, винокурением, выжигом поташа; удельный вес ростовщиков и особенно ремесленников (исключая Галицию) значительно снизился. Еврей мог взять в аренду как корчму, мельницу, пруд, так и целое, магнатское поместье, группу сел и местечек со всеми их жителями, находившимися под юрисдикцией владельца, права которого переходили к арендатору. Крупный арендатор часто сдавал в под аренду отдельные села, корчмы, другие доходные промыслы, тем самым вовлекая в экономическую деятельность менее зажиточных соплеменников. Крепостные крестьяне большей частью подчинялись непосредственно еврею-арендатору того или иного уровня (слова «арендатор» и «еврей» в те времена практически были синонимами). Кроме того сами арендаторы могли приобретать рабов (как правило, на ограниченное время); по сохранившимся свидетельствам, в отдельных случаях рабы, принадлежавшие евреям, принимали иудаизм.
В то же время распространенные в украинском фольклоре и художественной, литературе утверждения о контроле евреев-арендаторов над православными храмами и взимании ими платы за «ключи от церкви» (т.е. за выполнение религиозных обрядов) не находят никакого подтверждения в документах. Эти утверждения, впервые появившиеся у польских авторов более позднего периода, опровергали (помимо еврейских исследователей) И.Франко и виднейший украинский историк М.Грушевский. Украинские фольклорные материалы об «аренде церквей» евреями, исследованные Франко, восходят к 18 веку. Среди евреев встречались также арендаторы королевских городов и их окрестностей, приобретавшие не управленческие функции, а лишь право на откуп тех или иных статей дохода. Многие евреи включались в арендно-откупную систему в качестве управляющих, экономов, надсмотрщиков, поставщиков товаров и скупщиков с.-х. продукции, посредников, сборщиков податей и таможенных пошлин. Эти занятия обусловили рассеяние еврейского населения по деревням и местечкам. Наивысшего расцвета арендная система достигла во 2-й четверти 17 века, непосредственно перед трагическими событиями 1648 г. По свидетельству еврейского хрониста Н.Ханновера, «[евреи] были откупщиками податей для шляхты, и это было обычным делом… среди большинства евреев в украинских землях. Поскольку они были управляющими [т.в арендаторами] во всех имениях… это возбуждало зависть крестьян и послужило причиной массовых расправ».
Спустя некоторое время после событий восстания под предводительством Xмельницкого в украинском фольклоре появились произведения эпического жанра («думы»), демонизирующие роль евреев в социальной жизни предшествующей эпохи. В этих произведениях фигурирует, например, еврей, насильственно загоняющий казака в шинок или взимающий с православных плату за отправление обрядов в церкви, что не соответствовало реальной жизни. Выдающийся украинский историк М.Грушевский, а также писатель и филолог И.Франко отнесли возникновение «дум» к 18 в. Однако у идеологов украинского национального движения, в сочинениях ряда писателей и историков-украинцев (в их числе Н.Гоголя, Н.Костомарова и Т.Шевченко) эти фольклорные мотивы получили значение бесспорных реалий.
Отголоски этих буйных страстей слышатся в украинских народных песнях, или «думах», сочиненных, вероятно, позже для оправдания кровавой расправы: «Опечалилась, захлопоталась бедная вдова, а то не бедная вдова — то королевская земля. Ибо жиды стали большой откуп (арендную плату) давать и становили одну аренду (корчму, заезжий дом) возле другой на каждую милю. Идет украинский казак, минуя корчму, а жид выбегает и хватает его за чуб: казачок, а чем же я буду ляхам рату (срочный взнос арендной платы) платить, если ты мимо корчмы идешь и туда не заходишь? И он забирает все оружие у украинского казака.
А на Украине казак за жидом ухаживает, вельможным паном его называет. А жид жидовке своей говорит: хозяйка моя, Рейзя, как я славно зажил на Украине! Ведь казак украинский меня вельможным паном называет. Еще не довольно было жидам, что они три речки в откуп взяли, так что идет человек на речку рыбу половить, еще до берега не дошел, а уже должен обещать жиду все лучшее (из улова); не довольно еще было жидам, что они большую реку забрали, — они на ней мосты в откуп взяли: от верхового за два шага брали (мостовой сбор), от пешого за каждый шаг, а от бедного старца пшено и яйца, что он выпросил».
В одной украинской хронике говорится, что польские помещики отдавали евреям в аренду также православные сельские церкви, так что русские люди должны были просить у арендаторов дозволения крестить детей, венчать новобрачных и отпевать покойников. То же повторяется и в одной казацкой песне.
В Украине и особенно в Подолии еврейское сельское население преобладало над городским, масса была по большей части далека от духовных центров и коснела в невежестве, почти наравне с окружавшими ее русскими крестьянами. Грубое суеверие, свойственное сельскому люду, заменяло здесь истинную веру. Вера в колдовство, нечистые силы, знахарство, в знамения и чудеса — занимала главное место в религиозном миросозерцании этой массы. Всякие мистические бредни находили тут благоприятную для себя почву.
Суеверия в средние века
Под влиянием окружающей среды область суеверия у евреев в этот период времени сильно разрослась. Появилось достаточно много литературы о суевериях, ими прониклись религиозные церемонии. Евреи и христиане заимствовали суеверия друг у друга. В латинских и греческих заклинаниях, магических амулетах часто использовались еврейские слова, значения которых не были понятны христианам, и, напротив, в еврейских магических формулах появились латинские и греческие слова, непонятные евреям. Борьба раввинов с распространением суеверных взглядов и обрядов не имела успеха, и лишь совсем недавно — пару веков назад — стало возможным искоренять суеверия из монотеистической религии иудаизма.
Так уже в средние века евреев обвиняли в том, что они убивают христианских младенцев с целью получить их кровь. В основе этих обвинений можно выделить четыре основных мотива:
1) преступление якобы воспроизводило Страсти Христовы (его муки, а иногда и распятие);
2) убийцы якобы стремились получить христианскую кровь, необходимую им для ритуальный целей, и прежде всего — для выпечки мацы, употребляемой во время Песаха;
3) убийство понималось как связанное с каннибализмом и поеданием частей человеческого тела, чаще всего — сердца и гениталий, что должно было производить магический и оздоровляющий эффект;
4) христианская кровь должна была использоваться в медицинских целях, — в частности, для залечивания ран после обрезания, или во избежание выкидышей.
В данной статье мы остановимся на последнем из перечисленных мотивов.
В антиеврейской литературе, документах XVI — начала XVII вв., один из часто повторяющихся мотивов — это убеждение в том, что евреи используют христианскую кровь в медицинских целях. Речь идет о крови невинных детей, чаще всего — мальчиков. Иногда утверждалось, что необходимую для лечения кровь получали путем прокалывания гостии. Этот мотив особенно интересен, поскольку встречается только на польских землях: в обвинениях, выдвигавшихся в других странах, не прослеживается связь между ритуальными убийствами детей и осквернением Святых Даров, якобы совершаемыми евреями.
Считалось, что христианская кровь имела у евреев различное медицинское применение. Чаще всего встречается утверждение, что она необходима для лечения ран после обрезания. Кровь должна была избавлять евреев от неприятного запаха, который будто бы был им присущ с момента рождения, предупреждать выкидыши и рождение уродцев. Реже встречаются другие мотивы: кровь помогала возвращать зрение, позволяла снять дрожание рук у новорожденных. В большинстве случаев употребление христианской крови связывалось с детородной функцией и родами. В этой сфере тогдашняя медицина сталкивалась со значительными трудностями, и самые обширные разделы в медицинских трудах были посвящены именно этим вопросам. Документы, описывающие предполагаемую медицинскую практику евреев, не сообщают, каким именно образом следовало использовать христианскую кровь. Иногда говорится о помазании или окроплении. В подобных действиях можно усмотреть аллюзии на библейское повествование, двери домов иудеев были помазаны кровью ягненка, что спасло их первородных сыновей от ангела смерти (Исх. 12: 21).
Сама по себе мотивация употребления крови могла иметь символическое значение. Так, актам осквернения Святых Даров якобы сопутствовало чудо обретения зрения евреем или еврейкой; в результате чудесным образом исцеленные обращались в христианскую веру. Обретение зрения через употребление христианской крови, в рамках подобной мотивации, могло означать «прозрение» как преддверие к обращению в истинную веру, то есть в католицизм.
Один из мотивов употребления христианской крови в медицинских целях отсылает нас непосредственно к его религиозной интерпретации. В сообщениях о еврейских детях, родившихся с сжатыми в кулак ладонями, утверждалось, что в кулаках у них кровь — в наказание за убийство Христа и в напоминание о том, что его кровь всегда находится на руках евреев. Эти символические отсылки показывают, насколько тесно антиеврейские обвинения были связаны с религиозным антагонизмом.
Трудно сказать, откуда возникла идея о пользе употребления христианской крови в медицинских целях. Возможно, она связана с представлениями об особом значении крови в организме: считалось, что именно в ней заключена жизнь человека, в то время как мозгу особого значения не придавали. С другой стороны, в тогдашнем мировоззрении важную роль играли религиозные соображения и убежденность в превосходстве христианства над другими религиями.
Враждебность этих социальных групп Украины, главных героев ее позднейшей литературы, к евреям-посредникам на многие века определила трагический характер еврейско-украинских отношений, в том числе украинский фольклорный и литературный образ еврея. При этом украинская барочная литература, сознательно уходившая от какой бы то ни было злобы дня в сторону самой напряженной христианской метафизики, чуралась среди прочих «низменных» тем и темы еврейской, оставаясь в границах отвлеченной теологической полемики с иудаизмом.
Образ еврея-злодея в украинском фольклоре, по-видимому, появился уже на поздних стадиях развития устного народного творчества – как бы вслед за событиями, разразившимися в середине 17 века. Стойкий антиеврейский миф сохранялся в украинском фольклоре разных жанров (стоит только почитать пословицы и поговорки русского народа, собранные и опубликованные В.Далем, котоый сам верил в «кровавый навет» и дал официальное заключение о его истинности), но в первой половине 19 века он перешел в литературу, начавшую к тому времени осваивать не метафизическую, а сугубо национальную проблематику.
Так о происхождении обычая готовить на Пасху писанки и пасхальные яйца существует много легенд. Приведем некоторые из них по нашей теме.
Нёс убогий мужчина яйца в корзине на базар продавать, а в это время жиды вели Иисуса Христа распинать. Крест был тяжелый, и Спаситель падал под его бременем. Мужчине стало жаль Спасителя; он оставил корзину на дороге, а сам пошел помогать Иисусу нести крест вплоть до места распятия. Когда же мужчина возвратился к своей корзине, то увидел, что яйца превратились на писанки и пасхальные яйца.
На Киевщине повествуют, что когда Иисус Христос ходил со св. Петром по земле, то они проходили через одно село, а там жиды были; увидели они Христа и начали камнями и комками швырять в Него. И как только затронет камень одежду Иисуса, сделается из него писанка, а как затронет ком, то превратится в пасхальное яйцо. Св. Петр собрал все то в карман, а позже людям раздал. С тех пор и появился обычай готовить писанки и пасхальные яйца на Пасху. (О. Воропай. Обычаи нашего народа. – К.: Оберіг, 1991. – стр. 383).
На Уманщине говорят, что жиды и все неверующие соблазняли Христа, когда Он направлялся на страдание: набрали в подол камней и спросили Спасителя: „Что в подоле?” Христос ответил: „Крашеное и писаное!” Они открыли подол, чтобы посмеяться, а там и действительно – пасхальные яйца и писанки.
На Гуцульщине есть еще такая легенда. Далеко в горах к высокой отвесной скале железными цепями прикованный страшный нехрист. Тот нехрист имеет двенадцать своих посланцев, которые ходят по селам, городам и присматриваются, как живут люди. Обо всем, что они увидят или почувствуют, рассказывают нехристу. Когда посланцы говорят, что люди живут бедно и ссорятся между собою, нехрист радуется и смеется так, что даже горы трясутся, а цепи его слабнут. Если посланцы говорят, что между людьми согласие и добро, нехрист сердится, хмурит брови, а цепи крепче сжимают его мерзкое тело. Но самая страшная для нехриста весть, что люди еще пишут писанки, что они не забыли этот обычай. Тогда он ревет, как зверь, рвется изо всех сил и бьется головой о скалу так, что огонь высекает. Из того возникают гром и молния, а цепи его становятся тогда такими крепкими, что их не разорвать (О. Воропай. Обычаи нашего народа.– К.: Оберіг, 1991. – Стр. 384).
В Галиции распространена легенда: когда жид ел петуха, к нему пришел батрак и говорит: „Христос воскрес!” Жид ответил: „Тогда воскреснет, когда этот петух оживет!” Как только он это сказал, косточка к косточке прицепилась, и петух ожил. (О. Воропай. Обычаи нашего народа.– К.: Оберіг, 1991.– Стр. 386).
А вот легенда на тему: в самом ли деле на Пасху Великий день?
Пасха называется так потому, что в то время, когда Христос родился, ярко светило солнце и стояли такие долгие дни, что настоящих надо семь сложить вместе, чтобы был один такой. Тогда было, как взойдет солнце в воскресенье утром, то зайдет в субботу вечером. А когда жиды распяли Христа, дни уменьшились. Теперь только царские ворота в церкви стоят настежь семь дней. Вот почему этот день и называется большим.
Когда-то в селах Украины был обычай, юноши в ночь на Пасху разжигали огонь.
На Киевщине по традиции воровали у жида-шинкаря старую бочку или колесо от старой телеги, „чтобы было чем разжечь костер”.
На Подолье парни выпрашивали или тоже воровали какую-то деревянную вещь, но не у жида, а у попа – „ибо это святой огонь”.
Был когда-то обычай на Пасху качаться на качелях. Этот обычай происходит, как предполагают исследователи, с востока, где качель была известна еще в старые времена. Теперь это только развлечение, но когда-то в основе этого обычая была цель: очищаться воздухом от всего злого, что накопилось за зиму.
Позже качель, как и много других языческих обычаев, приспособилась к новым обстоятельствам и обрела христианское толкование – „и старый, и молодой должен покачаться на этой качеле на память о том, что Иуда удавился”.
К началу тридцатых годов в Украине сохранялся обычай: вместе с куличом в церкви святили и печеного поросенка с куском хрена в зубах.
Что же касается хрена, то существует такая легенда: хрен когда-то был очень ядовитый, и жиды задумали отравить им Иисуса Христа. Натерли его, дали Спасителю, а он съел и не отравился. А потом благословил хрен и велел христианам его есть. И теперь люди едят хрен, чтобы на весь пост закрепиться. А на Пасху едят хрен с мясом – „чтобы сильнее быть”.
Перейдем к первому апреля – дню обманов. Обычай обманывать в день первого апреля существует почти во всей Европе и Азии. Начало этого обычая теряется в сумерках старины. У древних жидов источником этого обычая был будто-бы лицемерный разговор, который был распространен в Иудее после воскресения Христа. Тело Спасителя, как свидетельствует Матвей (ХХVІІІ, 13), было украдено ночью из гроба его учениками. „Тогда жиды научили народ и воинов ради шутки обманывать и при этом говорить: „Христос Воскрес!” Второй на это отвечал: „Первое апреля!”, что значит – „неправда” (Церковный словарь П. Алексєєва, Ч. 3. Г. 1816).
Игра в карты когда-то Украине считалась „грешним делом”, а потому народные рассказы об этой игре превращались в легенды с религиозными мотивами, например:
„Иуда изменил Христу потому, что любил играть в карты. Однажды направляется Иуда поздно вечером по улице, видит сквозь окно: жиды сидят в доме и играют в карты. Иуда остановился, стал да и смотрит, а те начали спорить, кричать ругаться… Заметив постороннего мужчину под окном, выбежали из дома, схватили его и начали допрашивать: кто он такой и почему смотрит в окно. А он и говорит им, что он Иуда – ученик Христа, а остановился потому, что и сам любит играть в карты. Жиды услышали от Иуды, что он любит карты, и догадались, что он любит и деньги, предложили ему тридцать серебряников, чтобы тот выдал им Иисуса Христа. Иуда согласился, так как перед этим проиграл все деньги и думал отыграться этими серебряниками.”
Как пишет Николай Маркевич, в день Рождества Христового грамотные мещане, дьяки, школьники и церковные певцы собирались и носили по селам известный кукольный театр под названием вертеп. („Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян. Извлечено из нынешнего народного быта и составлено Николаем Маркевичем”.– Киев, 1860). Происхождение вертепа, по мнению Маркевича, можно отнести к 1600-1620 годам, когда в Киеве восстановили братскую школу и Академию. Под 1666 годом мы находим письменное упоминание о вертепе, его строении и декорации (Евгений Марковский. Украинский вертеп. Исследования и тексты. Выпуск 1, – Киев. Всеукраинская Академия Наук, 1929).
Таким образом, имеем основания думать, что уже в ХVІІ – веке представлять на Рождество вертепную драму – был общеизвестный и распространенный по всей Украине обычай. Но если о вертепе вообще имеются упоминания в нашей литературе с ХVІІ века, то тексты вертепной драмы дошли к нам только со второй половины ХVІІІ столетия. Причина эта, наверное, кроется в „устной традиции” вертепной драмы. Текст вертепа наизусть знали все „бурсаки”, дьяки и певцы Украине, потому записывать еще и сохранять текст вертепа не было надобности.
Этнограф Николай Маркевич, о котором было упомянуто выше, подробно описал вертеп второй половины ХІХ столетия. Представляем это описание в собственном переводе: „Наш вертеп есть походный домик с двумя этажами. Верхний этаж имеет балюстраду, за балюстрадой происходит мистерия: это Вифлием. На нижнем этаже трон царя Ирода…. Вся вторая часть спектакля происходит на нижнем этаже.” (Обычаи… .– Стр. 30). Что касается текста вертепной драмы, то это интересное соединение книжных элементов с элементами народными. Вертепная драма состоит из двух частей: рождественской драмы и, механически присоединенной к ней, сатирически-бытовой интермедии. Первая часть вертепа, которая иногда носит название „святой” – более или менее стойкая, а вторая, народная, изменяется в зависимости от местных условий, исторического периода и от способностей самого „вертепника”. Обе части – „святая” и народная – различаются между собой еще и стилем речи. Первая часть написана старым „книжным” языком с большим количеством церковнославянизмов, а вторая создана народом и мало чем отличается от современного литературного украинского языка.
„Святая” часть вертепа.
Во вступлении к вертепной драме Николай Маркевич пишет так: „…И Навуходоносора, и блудного сына, и вертеп написали, очевидно, украинцы, а значит в Академии Киевской”. О „книжном” происхождение „святой” части вертепа свидетельствует то, что она почти неизменная во всех списках известных нам вертепов. Вторая же (народная) – изменяемая. Дело в том, что старый книжный язык был понятен студентам Киевской Академии, дьяконам, школьникам и другим „грамотным людям” прежней Украины, но мало понятен менее грамотным или совсем неграмотным мелким ремесленникам и крестьянам, которые позже стали наследниками первых просвещенных вертепников.
Так или иначе, а „святая” часть драмы выполнялась всеми вертепниками и сохранилась во всех известных нам текстах. Заканчивалась эта драма смертью Ирода, а после смерти такого лиходея люд, конечно, может радоваться, веселиться. Таким образом начинается народно-бытовая интермедия – вторая часть вертепа.
„Народная” часть вертепа.
Как уже сказано, вторая часть – произведение самого народа. В этой части вертепа мы наблюдаем отражение быта населения Украины того времени, когда вертеп был создан. Главное действующее лицо – Запорожец, с отрицательным отношением к полякам (а потому и к „католикам”, под каковыми были „ляхи”), к жиду-шинкарю и цыгану-меняле лошадьми – вещь понятная. Запорожец в этом вертепе и поет, и бьет всех подряд, не минуя и самого черта, и танцует. Он всех побеждает и до самого конца спектакля остается живым. Одним словом – казацкая слава бессмертна.
Кроме колядок и вертепов, был когда-то, а кое-где сохраняется и до сих пор, обычай провозглашать стихи на Рождество Христово.
Читать стихи ходили, конечно, парни-школьники, собираясь небольшими группами по два-три человека.Содержанием рождественских стихов были священные события, о которых обычно вспоминает церковь во время Рождественского богослужения. Некоторые из этих стихов были, очевидно, частями вертепных драм, полные тексты которых к нам не дошли. На „вертепное” происхождение этих стихов указывает еще и тот факт, что иногда исполнители стихов маскируются под пастухов, воинов, царя Ирода, черта и других персонажей вертепных драм. Кроме того, рождественские стихи в отдельных местностях Украины и до сих пор называют вертепом.
Ниже подаем как пример один из рождественских стихов Слободской Украины.
Звезда света с востока идет,
За собой трех царей персидских ведет,
Поклон дать царю и господину,
Высших сил всего мира гетьману.
Король – Ирод очень смутился,
Что Иисус Христос от Девы родился,
Велел спрашивать, по всем землям искать,
Велел губить, маленьких деток избивать.
Одних лошадьми топтали,
Других в поле раздирали,
Матери их горько рыдали,
Руки свои к богу поднимали:
„О Ирод безумный! Как ты в себе сожаления не имеешь,
Невиновных младенцев кровь проливаешь!”
(Иванова П.В., Жизнь и поверия крестьян Купянского узда Харьковской губернии”. — Харьков, 1907. ХVІІ сборник Харьковского Историко-Филологического общества).
Упомянем ещё о такой составляющей фольклора, как анекдод. Мы утверждаем: безобидные остроты и анекдоты — у евреев редки. Большинство еврейских анекдотов наполнено самокритикой или критикой мироустройства в целом.
Жесткая самокритика в еврейском анекдоте всегда ведет к тому, что евреи, которым чужда традиция, отвергают эти анекдоты и осуждают их как антисемитские и «самоуничижительные». Но самокритика и самоуничижение вовсе не одно и то же, и евреи, которые так думают, этим доказывают лишь, что они не восприняли ничего из богатейшей еврейской духовной традиции. Самокритика у евреев не проявление распада, упадка, возникшее в новейшую эпоху. а, гораздо в большей степени, отражение той особенности, которая пронизывает всю еврейскую письменность. Моисей и пророки всегда относились к своему народу очень сурово.
В Книге Судей Израилевых ошибки и преступления властителей без всякого снисхождения переносятся на народ в целом. Когда евреям приходится плохо, они не обвиняют в этом жестокий мир, а видят тут наказание за свои грехи. Такая предрасположенность связана с тем, что свое поведение евреи всегда соизмеряют с Законом,данным им Богом. Исходя из этой позиции, они создали первую — и, возможно, до наших дней единственную — самокритичную, почти абсолютно объективную историографию.
Следует ли сделать отсюда вывод, что все без исключения еврейские анекдоты, которые показывают евреев в негативном свете, являются выражением высочайшей самокритики? Разумеется, нет. Есть ведь и антисемиты, и такие евреи, которые, по каким-то причинам утратив самоуважение, плохо говорят о собственном народе.
Итак, каким же образом отличить настоящий самокритичный еврейский анекдот от антисемитского и злопыхательского?
Очень просто: только аутентичный еврейский анекдот упрекает еврея в его настоящих, а не выдуманных недостатках и грехах.
Красноречивые примеры не опирающегося на реальную основу самоосуждения чаще всего отнюдь не в шутливой и не в остроумной форме мы находим у целого ряда евреев, которые по конъюнктурным причинам отказались от своей еврейской идентичности. Например, у Карла Маркса. Правда, его собственные труды тоже питались древнееврейскими идеями: идеей бедуинского коммунизма, вынесенной из земледельческих законов Библии (через определенные отрезки времени земля подвергается переделу), и профетическим идеалом абсолютной и законченной справедливости. Сам он, однако, не осознает этого: ему кажется, что его цели выведены из его «диалектического материализма», и он перенимает все шаблонные представления антисемитов, в соответствии с которыми евреи ничего не знают и ничего не хотят, кроме как копить деньги и делать шахер-махер.
Что отрицать: ростовщичество и делячество — в самом деле негативные стороны торговой деятельности. А так как евреи Центральной Европы в течение долгого времени ничем другим, кроме ростовщичества и торговли, заниматься не могли, то у них, естественно, появились все недостатки, которые такая деятельность способна породить. Анекдот, который пытается доказать, что евреям присущ ростовщический образ мысли, есть промежуточная форма между самокритикой и антисемитской клеветой.
Другая группа анекдотов, в которых смешиваются самокритика и клевета, это истории на тему отсутствующей у евреев гигиены.
При крайней бедности и довольно сильных холодах трудно быть чистоплотным, а почти все восточноевропейские евреи были ужасающе бедны. Тем не менее пребывание в грязи для евреев, как бы ни была велика их бедность, невозможно, пока они благочестивы и, следовательно, соблюдают Моисеевы заповеди, в согласии с которыми и мужчины, и женщины по определенным — пускай различным — поводам должны мыться и, кроме того, очень часто мыть руки. Поэтому «гигиенические» анекдоты, пусть даже в самой озорной и язвительной форме, воспринимаются как работающие на предписанное Талмудом педантичное стремление к чистоте плоти.
Подобным же образом антисемитский элемент примешивается в Восточной Европе и к еврейским анекдотам об армии и военной службе. Анекдоты эти приписывают евреям полное пренебрежение ко всему, что связано с мужеством и воинской дисциплиной.
Ни специфически еврейскими по существу, ни фальшивыми в смысле их антисемитской предрасположенности нельзя назвать многие из еврейских анекдотов на эротическую тему.
Подвидом антисемитского остроумия можно считать, если угодно, и смешные фамилии, которые носили некоторые евреи.
Если мы знаем все условия существования и варианты еврейского анекдота, то мы знаем и его временные и пространственные координаты, знаем, так сказать, геометрическое пространство, где он мог и даже обязан был родиться. Ясно, что своей кульминации у еврейства Восточной и Центральной Европы он должен был достичь вскоре после начала Просвещения (которое у евреев наступило немного позже, чем у нееврейских народов, среди которых они жили).
В Восточной Европе еврейский анекдот оставался актуальным и живым до тех пор, пока группы и индивиды, связанные традициями, искали и находили путь к миру современных знаний. Постоянный приток евреев, получивших талмудическое образование, к новейшим формам духовности имел место в Восточной Европе вплоть до прихода гитлеровских войск и уничтожения живущих там евреев. А вместе с этими евреями умер и еврейский анекдот в его самой утонченной разновидности.Возникает вопрос: мог ли в сохранившихся еврейских группах возникнуть анекдот подобного рода, и если мог, то где?
Первым делом приходит в голову Советская Россия. Царская империя с ее сомнительным социальным и политическим состоянием, еврейскими погромами и с многочисленными центрами специфически еврейского образования была идеальной питательной средой для еврейского анекдота.
Русская революция временно упразднила — почти полностью — еврейское остроумие. Наконец-то появилась возможность свободной деятельности! Появилась надежда сделать жизнь счастливой!
Когда революция осталась позади, анекдот снова поднял голову. Кстати, не только у евреев. В 20-х годах вся литература России определенно пропитана остроумием. Ведь революционеры обещали — и самим себе, и народу, — что с ликвидацией классовых различий произойдет полное изменение человеческой натуры и в обществе воцарится райская идиллия. Разочарование нашло выход в остроумии, в анекдоте. Катаев, Ильф и Петров, Зощенко — вот имена, с которыми связана эта форма остроумия.
По всей очевидности, не случайно, что именно еврей по имени Илья Эренбург в своем романе «Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца» наиболее остроумно и наиболее горько показал расхождение между революционными лозунгами и послереволюционной действительностью. Причем показал на примере бедного портного с талмудически вышколенным умом и с хасидски пламенным сердцем, на примере одного из тех, кого одинаково стремились истребить и послереволюционная Россия, и капиталистическое зарубежье.
Сталинская эра быстро положила конец как еврейскому, так и нееврейскому анекдоту в России. На смену идеалистическим ожиданиям пришла стремительная индустриализация, проходившая в атмосфере мелкобуржуазного бюрократизма и фанатического национализма. Тем, кто еще лелеял прежние мечты, новая действительность, естественно, давала немало поводов для остроумия. Но после того как партия с ее постоянно меняющимися лозунгами превратилась в единственно разрешенную церковь, анекдоты были запрещены. Острословы теперь были обречены на молчание, на заключение или даже на смерть.
К этому нужно добавить, что государство запретило евреям изучать их традиционную письменность. Свою роль тут сыграл отчасти антирелигиозный курс нового режима, отчасти — вновь поднявший голову примитивный антисемитизм, который как был, так и остался «традицией» с царских времен, а теперь, благодаря антисемитским памфлетам еврея-выкреста Карла Маркса, получил дополнительное подкрепление и оправдание. Если советским евреям и хватало мужества рассказывать о своих невзгодах в форме анекдотов, то в анекдотах этих теперь отсутствовала утонченная талмудическая отточенность.
Еврейский анекдот Советской России — если он вообще появлялся — в содержательном плане мог быть более глубоким, чем анекдоты других недовольных. Ибо недовольство евреев питалось не только общей атмосферой: оно связано было и с их тысячелетними мессианскими мечтами, на осуществление которых им, казалось, дала надежду революция. Впрочем, формально еврейский анекдот едва ли продвинулся дальше, чем анекдот других переднеазиатских по духу народов на советском пространстве. Поэтому нельзя считать случайностью, что новый советский анекдот связан был в большей степени не с еврейским, а с армянским мироощущением и был поднят на пьедестал несуществующим Армянским радио.
А теперь перейдём к такому виду фольклора, как пословицы и поговорки.
Я просто приведу современную публикацию с предисловием и выводами, под названием » ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ О ЖИДАХ «, свободно продаваемую в книжных магазинах, киосках, прилавках России и Украины: << Ни одному другому народу не посвящено на Руси столько пословиц и поговорок, сколько жидам. Их больше чем, пословиц и поговорок, посвященных всем другим народам, вместе взятым. И, как видно, у славян нет ни одной пословицы или поговорки, «где бы о жидах говорилось положительно». И это — за многие века общения с ними!
Приведённые здесь пословицы и поговорки — далеко не все. Но главное заключается в том, что они отражают думы и настроения народа, их породившего. А народ, как известно, никогда не ошибается!
ВЕРОУЧЕНИЕ ЖИДОВ
Под одним Богом с жидом ходим, да не в одного веруем.
Все люди, как люди, один жид в ермолке.
Жид просится в рай, а сам смерти боится.
НРАВСТВЕННОСТЬ ЖИДОВ
Для жида душа — дешевле гроша.
Не ведает жид, что такое стыд.
В чем Иван покается, в том Абрам похвалится.
Жид, как бес, — никогда не покается.
Жидовский дом, что Содом, а двор, что Гомор!
ЖИДЫ — СЛУЖИТЕЛИ САТАНЫ
Жидовская синагога — есть жилище демонов.
Жиды — видимые бесы.
Бесы и жиды — дети сатаны.
У жида и бес в няньках служит.
С жидом знаться — с бесом связаться.
Не надо и беса, коли жид здеся.
Нет беса в доме — прими жида!
Жид в хату. Ангелы из хаты.
ЖИДЫ — ВРАГИ ХРИСТИАН
Глас народа (жидовского) Христа распял.
Потому жид беден, что у него Бога нет.
Бог и жида хранит, а жид Его бранит.
Если Бог жида послушал бы, то все христиане давно бы перевелись.
От жида и Бог много раз плакал.
Что Богу угодно, то жиду непригодно.
На жидовскую мудрость есть Христова премудрость.
Отольются в аду христианские слезы жиду.
ПРИНЯТИЕ ХРИСТИАНСТВА ЖИДАМИ
Жид крещеный, что волк прирученный.
Жид крещеный, что вор прощеный.
Жид крещеный, что недруг примиренный.
Жид крещеный, что конь леченый.
Жид и кадилом хлеб добудет.
Жид и ладаном готов надымить, только бы деньгу добыть.
Молебен жидом пет, а пользы все нет.
ЖИДЫ РАЗВРАТИТЕЛИ ХРИСТИАН
Что Богу грешно, то жиду смешно.
Тогда жида смешишь, когда Бога гневишь.
С евреем поведешься — грехов наберешься.
Жид не силой берет, а искушением.
Жид христианку соблазняет, а в жены брать — закон мешает.
Жидовские дети хуже, чем крысы в клети: и добру навредят и христианских детей развратят.
Мужик сделан, что овин, а сбойлив, что жидовин!
Где жид, там и взятка— такова его повадка.
Жид водкой угостит, а потом и споит.
У жида уже твой грош, ну а ты все пьешь и пьешь.
У жида твоя копейка, ну а ты еще попей-ка!
Жида не понять, пока шкуру овечью с него не снять.
ВНЕШНИЙ ВИД ЖИДОВ
И по роже знать, что Абрамом звать.
Жид не сам себе нос ковал, его жиду Бог дал
Дети жида от христианки — все пейсаты обезьянки.
Каков жид, такова и его вонь.
У жида такая рожа, что сама напрашивается.
Затем жиды с рожи на нас не похожи, чтобы мы не ошиблись.
ХАРАКТЕР И ПРИВЫЧКИ ЖИДОВ
Жид и мертвый из петли вывернется.
Пятки у жида не зябнут никогда.
У жида, как у гуся, пятки не зябнут.
Жид постится не духом, а брюхом.
Жиды скоромничают, аки собаки.
Жиды едят, как паны, а сорят, как свиньи.
Пархатому жиду, что шелудивому псу — почесухи кстати.
Каков жид, такова и его жена.
Пустил жида в хату на денек, да и в год не выгонишь.
Жид скажет, что бит, а не скажет, за что.
Крик стоит, как в жидовской школе.
Чего раззвенелись, как жидовский бубен?
Жид. как свинья: ничего не болит, а все стонет.
Жид, как свинья: ничего не болит, а все визжит.
Хотя жид и не тужит, да все брюзжит.
На жида и Сам Бог не угодит.
СОВМЕСТНАЯ ЖИЗНЬ С ЖИДАМИ
Там тяжко жить, где жид набежит.
Рядом с жидом — не житье, а вытье.
Жида приютить — волка в хлев пустить.
Хорош был дом, да жид поселился в нем.
С жидом кашу варить — себя отравить.
С жидом упился — слезами опохмелился.
С жидом водиться — что в крапиве возиться.
С жидом дожили до того, что не осталось ничего.
Как с жидом поживут, так с плота воду пьют.
РАВНОПРАВИЕ ПО-ЖИДОВСКИ
Льстив жид в бедности, нахален в равности, изверг при властности.
Назови жида братом, он и в отцы полезет.
БЕДЫ ОТ ЖИДОВ
Там, где жиды, всегда жди беды!
Где хата жида, там всей деревне беда.
Жидовин шинкарит — ковшом беду ладит.
Жид да беда— родные братья.
Нету роз без шипов, и нету бед без жидов.
С жидовином пойдешь — на беду набредешь.
Хотел с жидом пировать, а пришлось горевать.
Грех к жиду обратиться, да не грех за то поплатиться.
Кабы все про жида знал, так бы не погибал.
ЖИДОВСКОЕ ВЕРОЛОМСТВО
Жид божится, а про себя отрекается.
Жид, что ворона, — мужику не оборона.
Коль набор (в армию) жиду грозит — он в Америку бежит.
Любят в плен жиды сдаваться, чтоб врагу потом продаться.
На жида надеяться, как на вешний лед.
Жид, хоть и не зверь, а ему не верь!
Жиду верить — воду ситом мерить.
ЖИДЫ ОБЩЕСТВЕННОЕ ЗЛО
Жиды — это городские звери.
Русский вор лучше еврейского судьи.
Жидовское племя — сорное семя.
Не народ гибнет, а жиды губят.
ЛЕНОСТЬ ЖИДОВ
Жид — суетливый бездельник, только небо коптит.
Жид в работе, что журавль на болоте.
Жида научить, что по лесу с бороной поездить.
В работе заяц, в еде жидовин.
ТУНЕЯДСТВО ЖИДОВ
Жид работает, но только брюхом.
Жид, как воробей: где бы ни сел, там и наестся.
Жид хлеб ест, а креститься не умеет.
Жид живет — хлеб жует, да не жнет.
Жид языком машет, а мужик на него пашет.
Чай, жидовин устал, на мужике сидя?
Ел бы жид деньги, кабы мужик его хлебом не кормил.
ПАРАЗИТИЗМ ЖИДОВ
Жид, что жернов, — что под него попало, то и мелет.
Жид, как ржавчина, грызет железо.
Когда русский мрет, тогда жид жрет.
Жид разъелся, как вошь в паршах.
Жид не волк — в пустой сарай не заберется.
Жидовские руки чужие труды любят.
ПОТВОРСТВО ЖИДАМ
Жиду потакать — что самому воровать.
Кто у жида покупает, тот своим могилу копает.
У жида лечиться — смерти покориться.
Кто жиду попускает зло, тот сам творит зло.
ОБЩИЕ ДЕЛА С ЖИДАМИ
Около жида потрешься — бесовского наберешься.
Жидовские дела, что сажа бела.
Что в руки жида попало, то и пропало.
Жид в деле, как пиявка в теле.
Кто за жидом пойдет, тот добра не найдет.
Купил у жида лихо за свои гроши.
Ты у жида в похвале, пока при капитале, а как он обобрал, так тебя же из дому погнал.
Жидовин даст, а дурак берет.
От жидовского добра никому нет добра.
ДРУЖБА С ЖИДАМИ
Бог не велит с жидом дружить.
Тот Богу неприятен, кто жиду приятель.
Родом дворянин, а делами жидовин.
Не мешаются жиды с самарянами, зато часто с дворянами.
Свяжись с жидом — сам жидом будешь.
Кто дружбы жидовской минет, тот со свету не сгинет.
Любовь жида — хуже петли.
Жида дружбой не купишь.
СЛУЖЕНИЕ ЖИДАМ
Служба жиду — на радость бесу.
Кто служит жиду — перенесет беду.
Жиду поклониться — пополам переломиться.
Послужить жиду — предать своих врагу.
Жидовские прислужники — всем своим недужники.
ЖИДОВСКИЕ УСПЕХИ
И жиду удается, как червяку на веку.
Часы в ломбарде обучаются жидовскому языку
СОЛИДАРНОСТЬ ЖИДОВ
Жид за жида — порукой завсегда.
Жид с жидом знаются, друг на друга ссылаются.
Жид жида хвалит, а христианам беды ладит.
Беды, как жиды, вереницами ходят.
Жид, что крыса— силен стаей.
За компанию и жид удавился
НАГЛОСТЬ ЖИДОВ
Жид с лихостью, а Бог с милостью.
На всякого мирянина — по семи жидовинов.
Глаз жида не знает стыда.
ВРЕДИТЕЛЬСТВО ЖИДОВ
Ото всякого жида ожидай вреда!
Жид и сам тонет, и других топит.
Где жид лисой пройдет, там три года куры не несутся.
От жидовского зелья и порча живет.
ЗЛОБА И МСТИТИИЬНОСТЬ ЖИДОВ
Нет рыбы без кости, а жида без злости.
С чем цыган на жида нагрянул, с тем и отпрянул.
Кто жида проведет, и трех дней не проживет.
ЛЕСТЬ И ЛИЦЕМЕРИИ ЖИДОВ
Лихва да лесть — жиду в честь.
Коль жиды любезны, то доведут до бездны.
Жид лясы точит да людей морочит.
Коли жид егозит (юлит) — провести норовит.
Жидовская похвала хуже поношения.
Верь своим очам, а не жидовским речам!
ЛОЖЬ И КОВАРСТВО ЖИДОВ
В том вся правда, что от жидов вся неправда.
В жидах лжи, что в полях ржи.
Поля засевают рожью, а жиды все вокруг ложью.
Жид немало сулит, да мало даст.
Язык жидовский всегда врет, будто редьку трет.
У жида два языка — один Богу досаждает, а другой христиан дурачит.
Жид обманом город берет.
Жид обманом сыт.
ВОРОВАТОСТЬ ЖИДОВ
Жид языком речист, да на руку нечист.
Знает всякий жидок, что слаще краденый медок.
Жид мнит, что не крадет, и что лишь свое берет.
Тогда жид не горюет, когда у нас ворует.
Жиду, что вору, все в пору.
Не пущай жида во двор — не узнаешь, кто вор!
Где село ожидовело, там запор — святое дело.
Коли жид манит, твоего хочет.
Всякий жид в наш карман глядит.
АЛЧНОСТЬ ЖИДОВ
Жида, как дырявый мешок, никогда не насыплешь.
Жид лисой глядит, а пахнет волком.
Жид пошлет тебя на лед, ну а сам пойдет на мед.
Когда плачешь от радости, жид плачет от зависти.
На что жид глянет, то враз и завянет.
СКУПОСТЬ ЖИДОВ
На жида, что на яму, не напасешься хламу.
А у сытого жида всегда голодны глаза.
Жид рожей неказист, да мешком харчист.
В доме у жидка и кашка жидка.
У жида бес в подкладке да сатана в заплатке.
Должен жид. не спорит, да отдаст не скоро.
Лучше с христианином потерять, чем с жидом найти.
С жидом найдешь, да не разделишься.
Жид поделится грушами, когда они на сосне вырастут.
Подарил жид кукиш, чего хочешь, то и купишь.
Жид подаст одному ничего, а другому — меньше того.
Жид помирает — все свое хватает.
Когда жид помирает — за все крутом хватает.
Пожили, как братья, да посчитались, как жиды.
Жид и Богу норовит угодить за чужой счет.
КОРЫСТОЛЮБИЕ ЖИДОВ
Всякий жид бескорыстен на вид.
Не тот жид, кто еврей, а тот жид, кто жид.
Как жид обманет — пожидеет в кармане.
Тогда с жидом разбогатеешь, когда на ладони волосы вырастут.
Чтобы выгоды добиться — жид всегда готов креститься.
Жид христианство принимает, коль доход его прельщает.
Так бывает, что жида жидом обзывают.
Не хлебом, как жид, но молитвой будь жив!
СРЕБРОЛЮБИЕ ЖИДОВ
Жид выманивает грош, мужику оставит вошь.
Меняючи только жид разживается (да и то на три дня).
Жид алтыном воюет, а без алтына горюет.
Чтут жиды жидовского бога Мамону.
По вере жидовской — деньги не пахнут.
Еврей и во сне деньги считает.
Жид в гроб уже смотрит, а деньги все копит.
Жид в могилу уж глядит, а над каждой копейкой дрожит.
Жид за копейку удавится, а нам все рай сулит.
Держи копеечку, чтоб к жиду не укатилась!
ЛИХОИМСТВО ЖИДОВ
Жид проценты засевает, да лихву пожинает.
Лишь жидовский кредит нам немало вредит.
Дорожку жидам денежка прокладывает.
Не истребить жидву — не извести лихву!
Жид-ростовщик в аду каленые пятаки руками считает.
ЖИДЫ ЭКСПЛУАТАТОРЫ
У Бога выслужишь, а у жида никогда.
Жид ищет прибыли от нашей погибели.
Не жди от жида прибыли, а жди от него погибели!
Жид не по лесу ходит, а по людям.
У рака мощь в клешне, а у жида в мошне (кошельке).
Бессилен жид так, как силен его батрак.
Жид за ломоть заставит месяц молоть.
Русская смерть жиду в прибыток.
Ненасытный жид чужой бедою сыт.
Всякий жид бедою нашей сыт.
Не ищи жида — сам придет!
Около жидов богатых все мужики в заплатах.
Ожидать от жида толку — положить зубы на полку!
Жид и без зубов кусает.
ПРИТЕСНЕНИЯ ОТ ЖИДОВ
Где жид проскачет, там мужик плачет.
Мужик и хлеба не ест, а жид и мужика съест.
Саранча урожай пожрет, а жид последнюю рубаху сдерет.
С жидовином поводишься — нагишом находишься.
Каковы жиды — догадаешься, когда сам изголодаешься.
На Руси от голоду не мерли, пока жиды не приперли.
Самый лучший еврей — для нас злой лиходей.
Попадешься жиду в руки — уж натерпишься муки.
ЗАКАБАЛЕНИЕ ЖИДАМИ
Кому Бог не Господь, тому господин — жидовин.
Жид разорил — на всю жизнь закабалил.
От жида терпеть — есть кому, а пожаловаться некому.
Еели жид тебе дал, то весь век ему должен будешь.
Слава тебе Боже, что я жиду не должен!
Лучше своя хата, чем жидовская палата.
Дай жиду потачку, запряжет он тебя в тачку!
Жиды — плуты, наложат лишь путы.
Кто жиду волю дает, тот сам себя продаст.
Дай жиду волю, заберет тебя в неволю!
Штыком шведа, да француза, а жида на шею.
ВЛАСТОЛЮБИЕ ЖИДОВ
Дай жиду волю, он захочет и боле!
Не дашь жидам волю — не встретишь горькую долю.
Не предавайся жиду, так и нет власти ему!
Как жид за дудку берется, так плясать неохота.
НЕИСПРАВИМОТЬ ЖИДОВ
Жида нянчить — не унянчить.
Проще козла живого сожрать, чем жида переделать.
Из жида паршивого всю паршу не выколотить.
Кощей (Кош) бессмертный — вечный жид кошерный.
Пиявка насосется и отвалится, а жид — никогда.
Жид кровь сосать перестанет, когда дышать устанет.
Нет хороших жидов, как нет хороших крыс.
КАК БЕРЕЧЬСЯ ОТ ЖИДОВ
Сказал бы словечко, да жид недалечко!
Богу молись, да жида берегись!
Не страшен жид, пока на свет не родился.
Жид хорош только в могиле.
Лишь мертвый жид никого не укусит.
Бойся жида пуще огня; огонь вода потушит, а жид тебя задушит!
Не жид одолел, а страх задавил.
КАК ИЗБАВЛЯТЬСЯ ОТ ЖИДОВ
Чтоб не пришла на Русь беда, разоряйся не через жида!
Жидовского добра в дом не бери и правды жиду не говори!
Не кланяюсь жиду: свой урожай жду.
Чтоб жида извести — надо дел с ним не вести.
Когда жид на селе показался, то язык привяжи, а собак с цепи спусти!
Жид боится воды крещенской да дубины деревенской.
От жида одно худо, вот ему и остуда (наказание).
Святым кулаком да по жидовской шее.
Жиду в морду двинешь — на весь мир вой подымешь.
Хочешь жить — гони жида!
Жида битьем не выгонишь.
Не бей жида дубьем, а бей его рублем!
Гони жида не молотом, а голодом!
Что жиды, что комары, все кусают до поры.
Там хорошо, где жидов нету.
Тогда рай настанет, когда жидов не станет.
Чтоб не прогневался Бог, не пускай жида на порог!
Гони жида не в селе, а гони его в себе!
Что Божья воля нам, то горе жидам.
Мудрись не жидовским умом, а Божьим судом!
От жидов ограждение — половина спасения.
Приведенные пословицы и поговорки – далеко не все. Но один вывод на их основе бесспорен: ни одной другой нации в русском языке не посвящено столько пословиц и поговорок, сколько жидам. Их больше, чем пословиц и поговорок, посвященных всем другим нациям, вместе взятым. И другой вывод: у русских, у славян нет ни одной пословицы или поговорки, где бы о жидах было сказано хорошо. Ни одной! И это за многие века общения с жидами! У них же на этот счет свой и неизменный ответ: тем хуже для русских, жиды всегда правы.
Какие же черты выделяются в русских пословицах и поговорках как наиболее типичные для жидов? Вот они: сатанинство, бесовство, прямая связь с чертовщиной, содомия, безбожие, лесть, наглость, неуемная жадность, лицемерие, взятка как орудие «покорения» и подчинения, обман, нечистоплотность в прямом и переносном смысле, двуличие, аморальность, бездуховность, жестокость, беспощадность, крысиные повадки (даже у детей), неспособность дружить и любить, с жидами каши не сваришь, живой жид всегда грозит русскому могилой.
Хотелось бы обратить внимание еще вот на что. В дореволюционных изданиях «Толкового словаря» Даля дается понятие «жид». Трактовка — самая негативная. Даль был великим и честнейшим человеком, не способным ни на какие извращения. По специальности он был врач. На его руках умер Пушкин. По поводу «жида» Даль тоже приводит несколько пословиц и поговорок.
В советских изданиях Даля нет слов «жид» и «еврей». И вот почему. При Дале было в ходу слово «жид». Народ по существу не знал слова «еврей». Поэтому Даль его не выделяет в своем «Толковом словаре». Из советских же изданий слово «жид» было жульнически изъято, а «еврея» у Даля нет. В результате в советских изданиях не оказалось ни того, ни другого. Хотя слово «жид» известно на Руси с момента возникновения ее более тысячи лет тому назад.>>
ВОТ ТАКОЙ ОН МАНИФЕСТ СОВРЕМЕННЫХ ЮДОФОБОВ и АНТИСЕМИТОВ.
А что бы читатель полностью уяснил мировозрение автора этого «труда», приведу его предисловие:
«Кто такие русские Боги и кто такие русские люди? Христианский бог «сделал» себе человека-раба: мужчину из земли (Бытие 2:7), женщину из мужского ребра (Бытие 2:22). В отличие от христианства древние русские не являются ни «изделиями» своих Богов, ни тем более рабами Богов, ни великими грешниками перед Богами.
Славяне — это потомки своих Богов. Русские Боги это наши предки. Поэтому характер взаимоотношении древних русских и их Богов был принципиально другим, нежели в христианстве. В отличие от христианства русские не унижались перед своими Богами. Никогда не стояли пород ними на коленях, никогда по рабски не гнули спину, никогда не целовали руки жрецам. Они, понимая все превосходство своих Богов, в то же время чувствовали естественное с ними родство.
Обратите внимание на то, что русские — один из самых красивых народов мира. А красота — это божественный знак. И напротив, посмотрите на среднего еврея — налицо все признаки вырождения. Это знак дьявола.
Основное чувство по отношению к Богам у христиан — страх, у древних римлян — уважение, у славян — любовь. Славяне не скулили и не вымаливали у Богов прощение за несуществующие грехи, подаяние или спасение. Если славяне чувствовали свою вину, то они искупали её не только молитвами, а конкретными делами. Славяне жили своей волей, но и стремились согласовывать свою волю с волей своих Богов.
Во время молитвы славяне сохраняли гордость и мужественность. Молитвы славян — это в основном хвала и славословие Богам, обычно носящее характер гимна. Славяне славили своих Богов, отсюда и идёт понятие «славяне». Перед молитвой полагалось омовение чистой водой, желательно всего тола или как минимум лица и рук.
Русское (как и греческое, и римское, и любое другое) язычество в отличие от христианства воспитывало гордых, смелых, жизнерадостных, сильных духом, независимых личностей, людей чести и достоинства, не терпящих издевательств над собой и умеющих за себя постоять. Каждый русский мужчина, вне зависимости от призвания, в первую очередь должен был по духу быть ионном, способ¬ным в случае необходимости защитить самого себя, свою жену и детей, своих близких, свой народ, свою Родину.
Иудаизм воспитывает в людях психотип рабовладельца, христианство воспитывает психотип раба, а язычество воспитывает психотип свободного человека, господина самого себя.
Христианская догма одноразовой жизни порождает страх смерти. Язычники ценили и любили жизнь, но никогда не боялись смерти. Они понимали, что никакой абсолютной смерти не существует. Не случайно в любом языке есть понятие «на том свете». То есть после смерти существование происходит именно в свете, а не во тьме или в небытии. На том свете есть и свет, и солнце, и своя жизнь.
В язычестве смерть — это конец одной формы жизни и одновременно начало рождения новой формы жизни. Приведу аналогию. Как рождается человек? Вначале человек зарождается и живёт в чреве матери. Там свой другой мир — там нет света, других существ, звуков, воздуха, ограничено пространство, ограничена свобода и т.д. И в этом другом мире человеческий зародыш живёт около 9 месяцев. Он привыкает к этому миру, ему в нём удобно и безопасно.
Наконец наступают роды. Этот момент чаще всего болезненный и мучительный. Ребёнок переходит из одного мира в совершенно другой. Старый мир его отторгает, и жизнь перетекает в другой мир. В процессе рождения ребёнок испытывает страх, его выбрасывают из привычного и удобного мира. Ему кажется, что жизнь кончилась, что он умирает. При рождении ребёнок мучительно проходит через матку и влагалище, как через туннель входа в новый мир. Все свидетельства тех людей, кто пережил клиническую смерть, аналогичны. Все описывают движение через какой-то туннель, трубу, коридор, колодец и т.п. В хорошей семье рождающегося ребёнка уже ждут и встречают на этом свете его близкие, попавшие на этот свет раньше его. Когда человек умирает в этом мире и переходит на тот свет, там его тоже уже ждут и встречают его близкие, ушедшие туда раньше его.
Физическая смерть — всего лишь дверь для перехода к другим формам жизни. Душа человека переходит вместе с наработанной человеком кармой в другой мир. Героическая жизнь и героическая смерть — это переход на другой более высокий уровень жизни.
Тело язычника – это ножны для клинка духа.
У меня нет учителя.
Жизнь мой учитель.
У меня нет властителя,
Карма мой властитель.
У меня нет оружия.
Непоколебимая воля — мое оружие.
У меня нет крепости.
Непоколебимый дух — моя крепость.
И я умираю вновь.
Чтобы родиться таким, каким я хочу.
(Гимн из Ригведа – священной ведической книги).
Женщины, общаясь с язычником, чувствовали в нём не только мужчину как самца, но и мужчину как потомка Богов — источник мощной духовной силы, смелости, уверенности и любви. Поэтому любовь женщины к язычнику носила неизмеримо более сильные формы страсти, которые не могут быть сравнимы с любовью женщины к духовно немощному христианину».
И подобная, с позволения сказать, «литература», свободно и спокойно распространяется среди нашего народа, под эгидой свободы слова и плюрализма взглядов и мнений!
Д-р Анатолий Мучник
