Так, кельтские бронзовые кабаны обнаружены в вотивном жертвоприношении на территории современного Лихтенштейна, датируемом первым-вторым веками до нашей эры. Примерно тогда же их фигурки попадают в аналогичное жертвоприношение в Румынии.
Монеты и гребни шлемов, боевые трубы и статуэтки с изображением вепрей повсеместны для кельтского периода европейской истории. Те предметы, на которые эти изображения нанесены, позволяют предполагать, что кабан как символ ассоциировался с доминированием и насилием, прежде всего военным. Помимо уже приведённых образцов, данный символ встречается в Англии (Хаунслоу) и на гундеструпском котле, на аверсе серебряной монеты (Эстергом, Венгрия).
Характернейший для кельтов музыкальный инструмент, боевая труба – карникс, делался в форме кабаньей головы.
Более того, есть масса статуй этого животного в натуральную величину, обнаруживаемых от Франции до Болгарии включительно.
Совершенно ясно, что дикие кабаны не считались источниками мяса, имея выдающееся религиозное значение. Их образы сохранились не только на обычных предметах, но и на культовых повозках, скульптурах богов.
По частоте употребления образа дикого кабана в кельтском искусстве опережают разве что хищные птицы (так называемый культ «Катубодуа»), что прямо и недвусмысленно подтверждает исключительную значимость его для общественной жизни европейского населения первых двух веков нашей эры.
По аналогии с другими периодами исторического развития, можно заключить, что это вполне типично для народов, находившихся в фазе преобладания присваивающего хозяйства (охоты и рыболовства) над присваивающим (земледелием, животноводством, позднее также и ремеслом).
Сопоставление с другими общностями, археологические и нумизматические сведение позволяют обоснованно утверждать, что охоты на кабанов носили характер не только пополнения продовольственных запасов племени, но также (и даже в первую очередь) они выступали элементом обряда инициации, когда воины и охотники раннего железного века переходили в разряд взрослых.
